Твой псевдоним – Волгин – не может не понравится и не вызвать теплых чувств у любого русского человека. В сущности, у тебя есть какая-нибудь связь с Россией – личная, семейная?
«Это псевдоним моего отца. В свое время отец выбрал его для себя, и теперь он передается по семейной линии. Так что, псевдоним «Волгин» – заслуга моего отца. Он был большим почитателем русской культуры, поэтом, переводчиком с русского языка. Много переводил русскую поэзию, романы. Поэтому с самого раннего детства я имел соприкосновение с этой культурой, с творчеством таких поэтов как Есенин, Блок… В нашем доме была вся русская литература ХІХ-ХХ веков и первыми книгами, которые я увидел уже в сознательном, но все еще детском возрасте, были именно эти. К тому же, до 7 класса я учился в русской школе и это еще одна моя связь с русским языком и русской культурой».
Ты окончил Софийский университет по специальности болгарская филология. Почему ты выбрал для себя профессию журналиста, а не учителя, например?
«Это меня заинтересовало. По окончании университета, когда я задумался, чем хочу заниматься дальше в своей жизни, решил что, почему бы не попробовать себя в этой сфере, которая столь благодатна для филолога. Знания, полученные на филологическом факультете бескрайне широки. Они позволяют быть максимально открытым, знать максимально много вещей, и что особенно важно, они помогают искать нужную информацию, то, что может пригодиться в работе. И этот подход очень ценен в журналистике».
Считаешь ли ты, что современная болгарская журналистика независимая и беспристрастная?
«Нет, разумеется. Этот вопрос чертовски сложный, потому что я против того, чтобы от каждого человека требовалось быть беспристрастным, объективным, лишенным эмоций и взглядов. Это просто невозможно. У любого журналиста есть что-то, что ему нравится и не нравится, есть партии, которые ему нравятся и не нравятся, политики, которые нравятся и не нравятся. Вопрос не в том, чтобы ампутировать журналиста от его пристрастий и его идеологической настройки, а вопрос в том, чтобы в определенном СМИ был максимально большой букет разных журналистов. И тогда читатели, зрители, слушатели узнают намного больше, чем когда ты отрежешь все предпочтения, точки зрения и отведешь журналистам роль конферансье, которые просто что-то объявляют. Т.е. журналисты должны быть с позицией, а уже менеджменту СМИ необходимо позаботиться о том, чтобы в этой медиа были представлены разные точки зрения и чтобы они конкурировали. От этого аудитория только выигрывает».
На церемонии награждения ты сказал, что нелегко идти против течения и говорить то, что не популярно. Что ты имел в виду?
«В обществе, в государстве всегда есть какие-нибудь идеи, которые считаются модными, популярными. Если ты их разделяешь, значит, ты в тренде. А если ты говоришь непопулярные вещи, то моментально на тебя начинают смотреть с недоверием. Приведу в пример себя. Летом в Болгарии были протесты, по отношению к которым я был настроен критически. Но тогда это было не модно. Тогда я был в меньшинстве, очень мало людей осмеливалось говорить так. Впоследствии, когда увидели, что эти протесты с самого начала были бессмысленными и проводились в угоду определённым экономическим кругам, многие люди пришли к тому же мнению, которое я защищал. Но тогда, полгода тому назад это было не модно. Как так, почему это ты не с нами? – атаковали тогда многие меня. Но я не хочу быть с вами, я хочу оставаться при своем мнении. По-моему, намного ценнее выразить свою позицию, а не просто подпевать хору, восхваляющему какую-либо идею. Приведу еще один пример. Сегодня в болгарской публичной и медийной среде не популярно защищать Россию, наоборот, модно ее ругать. И если ты говоришь, что Россия вправе сделать то или это, или, например, что российская политика не отличается от политики многих других государств, то тут же возникает масса возражений: как так, русские – они агрессоры, их надо заклеймить и приветствовать санкции против них?! И в данном случае я занимаю позицию, которая не популярна в болгарском обществе, но я отстаиваю ее. Я привык защищать свою позицию, не придавая значения тому, нравится она кому-нибудь или нет».
Формат твоей передачи «Деконструкция» на БНР, в которой ты часто рассматриваешь темы, связанные с Россией, предусматривает и обратную связь со слушателями. По твоим наблюдениям интересуются ли болгары Россией?
«Бесспорно, интересуются. И по моим впечатлениям, большой части аудитории надоела эта насаждаемая уже более 20 лет американофилия. Как до 1989 года нас учили, что нет ничего лучше Советского союза, так сегодня говорят, что все российское плохое, а американское прекрасное. Я же всегда задавался вопросом, какой в этом смысл? Зачем надо делить мир на черное и белое, на хороших и плохих? Не лучше ли подмечать положительные и негативные стороны и одних, и других. И поскольку у нас произошел перекос в другую сторону, со временем это стало раздражать аудиторию. Аудитория хочет услышать и что-то хорошее о России. Отдельный разговор, что в Болгарии по незнанию и глупости зачастую отождествляют Кремль и некоторых российских руководителей со всей Россией. А это как-то примитивно. Потому что в России есть разные люди, разные правящие, разные политические силы. И всегда надо давать себе отчет в том, что ничего не бывает черно-белым. Так что да, болгары интересуются. И они не хотят шаблонов. Не хотят шаблонов о прекрасной Америке, и плохой России, а хотят получать правдивую информацию. И тот факт, что многим людям нравится то, что я делаю, является доказательством их желания, чтобы с ними говорили именно таким образом».
В эти дни весь мир следит за развитием отношений между Россией и Украиной. Как ты считаешь, в болгарских СМИ этот кризис отражается балансировано?
«К сожалению, нет. Одна из причин тому – недостаточная подготовка болгарских журналистов, которые рассматривают эту тему. Они недостаточно информированы, российские источники не читают вообще, а западные – мало. Поэтому болгарские медиа сегодня представляют нечто очень похожее на официальные СМИ Киева, т.е. защищается позиция, что прекрасные, милые люди свергли с власти плохого Януковича, а отвратительная Россия хочет им его вернуть. Так представляется эта ситуация в болгарских СМИ за малыми исключениями. Поехать на Майдан, побыть там три дня и снять двухчасовой фильм – этого недостаточно. Прежде чем отправляться туда, за много лет до этого, надо много читать о России и Украине, о том, когда это государство было создано, что там было в ХVІІ, ХVІІІ, ХІХ и первой половине ХХ века, что было во время Второй мировой войны… Только тогда, имея весь этот бэкграунд, можно комментировать эту тему. А в болгарской журналистике, в ее преобладающей части, этого нет. Ей лень читать, поэтому она катится по пути наименьшего сопротивления, используя клише, идущие из Брюсселя и Вашингтона».
И последний вопрос: если бы не журналистика, чем другим бы ты занимался?
«В школьные годы я увлекался театром. А потом призадумался о поступлении на режиссуру. Мне интересен процесс творчества, то, как из окружающих тебя вещей создается другой мир. Меня всегда интересовал именно момент создания. Поэтому во все, что делаю, я стремлюсь вносить элемент сотворения чего-то не похожего на привычное. Поэтому я так много говорил в этом интервью о клише, желании избежать их и найти свою точку зрения. Я думаю, что каждый из нас должен пытаться быть непохожим на то, что уже существует. Нет смысла повторять одно и то же. Чем бы ты ни занимался, не важно, журналистикой, преподаванием, режиссурой – всегда надо стремиться выйти за рамки уже существующего и сделать что-нибудь совершенно непохожее. Только тогда есть смысл заниматься чем бы то ни было».
